Потенциал толерантности российского населения к нисходящему тренду благосостояния
Potential of tolerance russian population to the downtrend welfareУДК 316.344.2 21.12.2016 Выходные сведения: Авторы: А.Д. Косьмин, д.э.н. профессор — кафедра «Государственное, муниципальное управление и таможенное дело», — Омский государственный технический университет, город Омск, Российская Федерация Authors: A.D. Kosmin, Ph/D.Ec.Sc., professor Department «State Municipal Administration and customs» — Omsk State Technical University, Omsk, Russian Federation Ключевые слова: Keyword: Аннотация: В статье дается анализ сложившегося в стране механизма социальной мобильности и социальной защиты. Дается определение и авторский расчет фактического уровня бедности, имея ввиду стоимостную оценку потребительской корзины (прожиточный минимум) по основным социально-демографическим группам, значительно превышающую (оценку) официальный уровень, утвержденный правительством. Предлагается дезагрегировать показатель доли населения, живущего ниже черты бедности с тем, чтобы точно определить «расстояние» до черты бедности – доходы относительно величины прожиточного минимума (прежде всего беднейшего населения, нуждающегося в государственной поддержке). Делается общий вывод о том, что в стране никто не знает о действительном материальном положении подавляющего числа людей, обремененного налогами и попавшего под пресс неукротимого роста цен. Необходима организация широкого обсуждения обозначенной проблемы «с выходом» на конкретные мероприятия по ее решению. Annotation: Человек есть существо ко всему
привыкающее, и, я думаю,
это самое лучшее его определение.
Ф.Достоевский Изложение содержания и общественной оценки социальных явлений и событий в представленной статье по необходимости следует предварить сформулированным в «гавани философии», в «гавани любомудрия» (Цицерон) учением о морали (о соотношении полезного и нравственного, их иерархии в системе человеческих ценностей). Об этом впервые в истории философской мысли поведал философ и моралист Цицерон в своем трактате «Об обязанностях», признанным еще в 18 веке не только памятником античной мысли и литературы, но и действенным «пособием» по прикладной морали, положенным в основу христианского учения о морали. Никто не станет избегать полезного, «но так как мы можем находить полезное в подобающем, нравственной красоте, то мы поэтому и считаем, — писал Цицерон, — все это своей первой и высшей целью и находим название «польза» не столь блистательным, сколь необходимым» [18, с. 151]. Речь идет о высшем благе, согласно которому предметом человеческих стремлений должно быть прежде всего нравственно — прекраснное. Нравственно-прекрасное и полезное неразрывно связаны между собой, и потому люди, стремясь к первому, непременно достигают также и второго. Однако в этой диалектической паре базисным, доминирующим является совокупность моральных императивов, нравственных отношений, и потому «чаша весов, на которой находятся духовные блага, настолько перевешивает чашу с материальными благами, что вдавливается в землю и море» [18, с.227]. Иначе говоря, измерение человеческой деятельности пользой, выгодой и преимуществами перевешиваются моралью, нравственностью, то есть человечностью)[1]. История человеческого общества не вызывает сомнений в том, что люди приносят людям величайшую пользу, и величайший вред. Это зависит от того, под «гипнозом» каких императивов они находятся (оказываются). В соответствие с заветом рыночного фундаментализма нравственно то, что выгодно. Этот императив рыночной экономики, императив узко понятой эффективности подавляет императивы морали, то есть то, что является прекрасным в нравственном отношении, — служение человеческому обществу, а не золотому тельцу. В делах государственных, долженствующих, по определению, быть ориентированными и на цивилилизованные развитие всей совокупности общественных отношений в соответствии с этическими принципами и нравственным императором( И.Кант), очень часто под предлогом пользы совершаются ошибки, опрометчивость и жестокость. Работа нашего нынешнего правительства, представленного сонмом «восковых фигур», вряд ли может быть оценена полезной ни с позиции эффективности принимаемых решений(невыполнимых в принципе и нереализуемых практически), ни с позиции морально-этической нагрузки, как несущей конструкции, доминирующего элемента в системе управления социального государства. Если посмотреть на сегодняшнюю реальную Россию, то картина ну никак не напоминает «картину маслом», рисуемую нашей лукавой статистикой и чиновниками всех мастей и рассчитанную, похоже, на людей мало о чем размышляющих, мало чем интересующихся в жизни своей, разве что только проблемами своего собственного жизнеобеспечения, главной из которых является проблема конвертации, преобразования своих позитивных и негативных аффектов в адаптационный потенциал, потенциал приспособляемости к нисходящему тренду материального благополучия[2]. Бедность как общепланетарное и внеисторическое явление, имеет свое значение[3] в жизни социума, как и все иные явления и процессы, сопровождающие и детерминирующие тренды в развитии человека[4]. Проблема заключается лишь в обнаружении её оптимальных размеров, её глубины. А также в четком определении популяционных групп, для которых бедность в их субъективном восприятии является достойным элементом образа жизни4. Определение глубины и оптимальных размеров бедности – это функция поиска точки равновесия (не формального, представленного равными долями, а балансового, пропорционального) между людьми малого достатка и людьми более приличного достатка, необходимого для развития (а не выживания), превышающего размер прожиточного минимума в несколько раз. Иначе говоря, каково должно быть оптимальное соотношение живущих ниже черты бедности и живущих значительно выше её. Теоретически и практически существует определенная точка, где «кончается» человек приличного достатка и «начинается» бедный человек. Анализ в области благосостояния, бедности и неравенства, таким образом, нуждается в усилении нормативного вектора, описывающего «как должно быть», по сравнению с позитивным, описывающим то, «что происходит» [6, с. 86]. Ранее мы уже показали, что обнаружение равновесного, оптимального соотношения между людьми разного достатка возможно исключительно в результате апостериорного анализа происходящих в обществе событий (агрессивных, напряженных, толерантных и т.д. ) [7, 16]. Однако определение этого равновесия осложняется очень высоким потенциалом толерантности российских граждан, потенциалом приспособляемости ко всего рода невзгодам, блокирующим какие-либо радикальные перемены в их не очень радостной жизни [11; 7]. В нынешней России на ухудшение социально-экономической ситуации реагирует (но очень вяло) начинающая политизироваться богема, что же касается работников ключевых сфер, формирующих базовый потенциал личности – образования и здравоохранения, то протестные «движения» ограничиваются локальными всплесками негодования – забастовками (питерские врачи), голодовками (медики из Уфимской скорой помощи). Похоже, что терпение россиян в большинстве своем неэлитарного происхождения, не имеет границ. И это – плохо[5].[1;12] Обеспечение устойчивой социальной стабильности представляет собой процесс умеренного, но постоянного роста благосостояния и толерантности, создания режима наибольшего благоприятствования для вертикальной мобильности граждан, обладающих социальными формальными ресурсами, достаточным базовым потенциалом (образование – высшее и незаконченное высшее, здоровье, коммуникабельность). Сложившийся в стране механизм социальной мобильности опирается главным образом на неформальные ресурсы, социальные связи (социальный капитал). Дети чиновников и олигархов изначально наделены монополией на исключительную вертикальную мобильность безотносительно к их формальным социальным ресурсам. Обделенные неформальными ресурсами люди (даже с солидными формальными ресурсами) исключительны из наиболее динамических секторов рынка и довольствуются статусом наемного работника. Лауреат Нобелевской премии по экономике Амартия Сен использует следующие разграничения исключительности и включенности: несправедливая исключительность, означающая, что некоторых людей не допускают или отстраняют; несправедливая включенность означает, что некоторых людей допускают, но на весьма неблагоприятных условиях [5, с. 129]. Дополним А. Сена сюжетом из российской действительности – несправедливой включенностью (в бизнес, во власть) на весьма благоприятных условиях людей с богатыми социальными связями и просто богатых. Расширение и усиление систем социальной защиты направлены на смягчение симптомов бедности, но не на ее источники, к коим следует отнести: несправедливое распределение доходов, несправедливое и неэффективное государственное управление, несправедливый доступ к богатству и знанию, к рынку высококвалифицированного и высокооплачиваемого труда, неравный доступ к недорогой медико-санитарной помощи (плохое здоровье в домохозяйстве – особенно его главы – является одним из самых распространенных источников нищеты, поскольку происходит потеря заработка и растут медицинский расходы). Исправление или смягчение этих структурных несправедливостей лежит как на стороне государства, сильной политической воли, так и самих людей, долженствующих быть замотивированными на усиление своих способностей и возможностей для участия на более равноправных условиях в рыночной экономике и демократической политике. Необходимо подчеркнуть, что подход с позиции человеческого развития представляет собой огромное достижение в понимании и оценке важности различных инструментов (и сфер деятельности), в обретении каждым человеком основных элементов базового потенциала [2].Однако прямо пропорционального масштаба государственных расходов, прежде всего, на образование и здравоохранение, имея ввиду и зарплатную составляющую этих расходов, стимулирующую высокоэффективную и ответственную работу по сохранению здоровья нации, по сохранению и приумножению её генофонда, нет [8; 9]. В этих ключевых сферах, формирующих базовый потенциал личности, отчетливо просматривается так называемый «итальянский синдром» — это когда люди работают, а общественно значимый результат не достигается (низкое качество образования, низкий уровень медицинского обслуживания). Это люди процесса, которые могут и должны быть «трансформированы», «конвертированы» в людей результата при условии достижения «исключительных человеческих установлений» (Дж. Ст. Милль) по поводу распределения богатства общества, закрепленными определенными законами, подзаконными актами и постановлениями правительства и направленными, в конечном счёте, на рост народного благосостояния. Речь идет об установлении достойной, «щедрой оплаты труда» (А. Смит) работникам ключевых сфер, формирующих базовый потенциал личности и обеспечивающих её безопасность. Примером разумного «установления» распределительных отношений являются многие страны мира, замотивировавшие работников правоохранительных органов, образования и здравоохранения на высококачественное исполнение своих услуг высокой заработной платой, по умолчанию являющейся не только мерилом уважения, с которым общество относится к той или иной профессии, но главным образом, мерилом её значимости в решении задач в области человеческого развития – искоренение нищеты, в том числе и духовной, достижение разумного уровня жизни, обеспечение безопасности, повышение качестве образования и медицинской помощи [10; 13]. «Необходимой частью человеческого развития, - отмечается в Докладе о человеческом развитии 2013 г.» — является равенство возможностей. Каждый человек имеет право жить полноценной жизнью в соответствии со своими возможностями и стремлениями. Никто не должен быть обречен на короткую или нищую жизнь, потому что он или она принадлежат «не к тому» классу или живут «не в той» стране, принадлежат «не к той» этнической группе или расе, или «не к тому» полу [4, c.29]. Неравенство доходов, очень значительно влияющие на темпы человеческого развития, количественно определяется двумя показателями – коэффициентом Джини и коэффициентом фондов, значения которых свидетельствуют об углублении неравенства, прежде всего неравенства в распределение доходов. Коэффициент Джини (индекс концентрации доходов) возрос с 0,289 в 1992 г. до 0,423 в 2015 г., а коэффициент фондов ( соотношение доходов 10% наиболее и 10% наименее обеспеченного населения) возрос с 8:1 в 1992 г. до 16:1 (а фактически до 28 – 36:1) в 2015 г. Это выше показателей не только развитых стран, но и многих стран Латинской Америки. Это соотношение аномально велико и указывает на сильное социальное неравенство и глубокое расслоение общества [19; 20]. Богатство и расточительность демонстрирует высшая чиновничья и олигархическая элита, а бедные люди страдают не только от отсутствия дохода. Бедность имеет множество измерений и приводит, например, к недостаточному для полноценной жизни здоровью и образованию. Низкий уровень доходов, несопоставимый с уровнем цен в стране на самые необходимые товары и услуги, обусловливают рост численности трудоспособного населения. Не желающего работать в нынешних условиях труда и его оплаты, и «стимулирует» девиантные формы поведения людей, падение нравственности и вспышки агрессии[6]. Борьба с бедностью в настоящее время является важным вызовом как для ЕС, так и для России. И нынешние экономические и финансовые трудности будут негативно сказываться на ситуации. Понятие и причины бедности изменяются вместе с историей развития человечества. Бедность как социально-экономическое явление в той или иной степени присуща любому обществу, однако подходы к его понимаю и измерению существенно различаются на различных этапах его развития. Мировой и отечественный опыт свидетельствует, что в периоды экономических и политических кризисов проблема бедности чрезвычайно обостряется и часто способна принять масштабы социальной катастрофы. Однако, вне зависимости от общественного строя и уровня экономического развития данной страны, бедность будет существовать всегда, будут меняться только ее формы, грани, оттенки. Несмотря на большое количество работ в этой области, в России, как это ни парадоксально, пока нет еще устоявшегося представления о реальной комплексности такого социально-экономического явления, как бедность, хотя она, как уже было сказано выше, всегда существовала и будет (в той или иной форме) существовать. Отсюда различия в оценке масштабов бедности. Они колеблются в диапазоне от 10% до 40% ( и даже 70%) от численности населения страны в зависимости от применяемого подхода к определению и измерению бедности. В основе официально принятого в Российской Федерации метода измерения бедности лежит концепция абсолютной бедности, когда определяются минимальные потребности(нужды) и круг товаров и услуг, удовлетворяющих эти потребности (состав так называемой минимальной потребительской корзины). Стоимостная (в денежной форме) оценка набора товаров и услуг, удовлетворяющих минимальные для данного уровня общественного развития потребности, обеспечивающие поддержание здоровья и сохранение работоспособности, получила название прожиточного минимума (ПМ), в определенной мере коррелируемого с минимальным размером оплаты труда (МРОТ). Концепция абсолютной бедности получила реализацию в определении величины прожиточных минимумов как в целом на душу населения, так и по основным социально-демографическим его группам. Эти прожиточные минимумы представляют собой национальные линии (границы, черты) бедности для соответствующих социально-демографических групп населения. Их на федеральном уровне официально установлено четыре: 1) все население, 2)трудоспособное население , 3) пенсионеры и 4) дети. Официальный уровень бедности в стране определяется путем сравнения доходов населения или домохозяйств с величиной соответствующего прожиточного минимума: у кого доходы ниже этой величины — тот и признается бедным. Статистический отдел Европейской экономической комиссии ООН считают единственно важным показателем бедности долю населению, живущего ниже черты бедности. Но данный показатель был бы еще более важным, если бы был дезагрегирован. Он не показывает глубину бедности (среди бедного населения есть и менее бедные, и беднейшие), «расстояние» до черты бедности- доходы относительно величины прожиточного минимума (1/3, 2/3, 1/2,более 1/2 и т.д.) [15,с.14] Важность дезагрегирования показателя доли населения, живущего ниже черты бедности, определяется тем обстоятельством, что бедность не ограничивается элементами базовой потребностей – продуктами питания, одеждой и жильем, но также включает в себя исключение из экономической и социальной жизни, неспособность соблюдать социальные традиции( А.Смит), предполагает низкий уровень защищенности, низкое качество медицинских услуг и ограниченные образовательные услуги. Именно поэтому таким образом определенная бедность порождает пьянство, болезни, насилие, невежество, социальную апатию, иждивенчество, подавленность, враждебность и фанатизм [7]. Результатом бедности, растянутой, к сожалению, на десятилетия и постоянно углубляющейся, является девальвация и деградация человека и как личности, и как гражданина. Потерянные годы потенциальной жизни (обусловливающие 17% потерь ВВП), потому что, как и во времена Бориса Годунова, «народ безмолвствует» [9; 13]. ПМ — стоимостная оценка потребительской корзины, включающей минимальные наборы продуктов питания, непродовольственных товаров и услуг, необходимых для сохранения здоровья человека и обеспечения его жизнедеятельности, а также обязательные платежи и сборы. МРОТ — законодательно установленный минимум, применяемый для регулирования оплаты труда и для определения размеров пособий по временной нетрудоспособности. МРОТ также используется для определения величины налогов, сборов, штрафов и иных платежей, которые исчисляются в соответствии с законодательством Российской Федерации в зависимости от минимального размера оплаты труда (таблица 1). Таблица 1 Динамика прожиточного минимума и минимального размера оплаты труда
За прошедшие 17 лет рост МРОТ(а) уступает росту ПМ на 31,7%, и, как следствие этого, «уверенно» снижается соотношение (МРОТ к ПМ на душу населения) с 76,1% в 2010 г. до 62,3% в 2016 г. А соотношение среднедушевых доходов населения с величиной прожиточного минимума за этот же период возросло с 333,2% в 2010 году до 423% в 2016 году [20]. Работодатели не имеют права платить работникам заработную плату в размере, меньшем, чем МРОТ (выходит, что инструментальная функция МРОТ не в обеспечении какого-либо уровня выживания, а в обеспечении регулирования оплаты труда, но до тех пор, пока в соответствии с нормой Трудового кодекса он не сравняется с ПМ). Министерство труда и социального развития РФ обещало к 2005 г. повысить МРОТ до уровня прожиточного минимума. С января 2016 года МРОТ повышается до 6,204 тыс. рублей по сравнению с 5,205 тыс. рублями в 2013 году. ПМ для трудоспособного населения составляет 10,722 тыс. рублей; таким образом, МРОТ составляет 57,9% от официального уровня выживания [20]. Аналитики утверждают, что в России МРОТ имеет недопустимо низкий уровень, при том, что его достойный уровень может стать весьма эффективным инструментом сокращения неравенства в оплате труда и снижении уровня бедности. Заметим, что согласно европейским стандартам минимальный размер оплаты труда не может быть менее 60% от средней заработной платы по стране. Если следовать этим нормам, то в России МРОТ должен тогда составлять 15-16 тыс. рублей в месяц. В России по сравнению с другими странами ПМ — по набору (ассортименту) — очень скромная потребительская корзина. В Украине, например, в потребительской корзине заложены: а) покупка ноутбука, б) аренда жилья, в) платное медицинское обслуживание, г) оплата труда нянь для ребёнка. В потребительской же корзине россиян (включая обязательные платежи и сборы) — ПМ — скорее всего только уровень выживания. Определение стоимостной величины ПМ достаточно субъективно, и потому «статистическое» снижение показателей бедности ещё не означает её реального уменьшения, поскольку может являться результатом неоправданного занижения [8] Правительством величины ПМ, отсутствием индексации в связи с ростом цен и т. п. С 1 января 2013 года действует новая потребительская корзина, которая отличается от своих «предшественниц» фиксированной долей (в ПМ) продуктов питания — 50%, непродовольственных товаров — 25% и услуг — 25%. При этом сохраняется высокая региональная дифференциация по материальной обеспеченности. Авторы предприняли попытку провести самостоятельную оценку всех составляющих потребительской корзины, утверждённых на ближайшие пять лет, по ценам, сложившимся на 1 января 2013 года, при этом посчитав необходимым вынести «за скобки» проблемы достоверности, верифицированности минимального набора (меню) и минимальных уровней потребления входящих в потребительскую корзину продовольственных, непродовольственных товаров и услуг (ЖЬСХ, транспорта, культуры и т. п.), полагая их приемлемыми для расчётов реальной цены прожиточного минимума [12;c.964-965]. Данные расчетов, приведенные в таблице 2, свидетельствуют о структурном и абсолютном рассогласовании официального и фактического прожиточного минимума по основным социально-демографическим группам. Таблица 2 Рассогласование официального и фактического прожиточного минимума (2013 г:)
продолжение табл.2
Фактически разработчики ПМ, сами того не ведая, предложили его новый стандарт, «стандарт экономической устойчивости», размер которого превышает МП в 2-2,5 раза [16, с. 182], доминирующее место в котором занимают услуги, долженствующие трансформировать человека в его новое качество, в иной, более достойный его, образ жизни. Полагаем, что расчет ПМ по ценам 2016 года показал бы практически такое же превышение официального ПМ, утвержденного на 01.01.2016. Фактическое положение дел в 2014 году ухудшилось в сфере экономики, в материальном обеспечении граждан. Идёт процесс неконтролируемого роста цен на продовольственные товары (это очевидное явление уже признают и власти), которые занимают у россиян значительную часть семейного бюджета — до 60% (для сравнения -у европейцев 20-3 0%). Реальные доходы населения снизились на 9,5% в результате перманентно повышающихся цен. Численность сверхбедных увеличилось на 5 млн. человек, а бедными себя стали считать почти половина семей ( вдвое больше, чем до кризиса) [18, 19, 20]. Резко сокращаются бюджетные возможности социальной защиты граждан, поскольку снижаются нефтегазовые доходы (из-за падения цен), формирующие половину бюджета — 49,2% [3, с. 92]. Экономическая стагнация сокращает налоговые поступления в бюджет, необходимые государству для финансирования социальных услуг и общественных благ. Последнее означает, что доступ к некоторым основным элементам достойной жизни ограничивается главным образом платежеспособностью граждан. Следует особо отметить, что оценка человеческого благополучия в стране осуществляют различного рангового потенциала социологические центры, «выдающие» противоречивые результаты своих исследований. В этой связи, как полагают авторы, используемые ими методы социологических опросов должны быть дополнены методом «ключевых вопросов», являющимся наиболее целесообразным для сбора дополнительной информации в условиях проблемных ситуаций. Достоинства этого метода заключаются в его простоте и эффективности для решения любых задач. Ключевые вопросы широко использовал в своей научной и практической деятельности ещё древнегреческий философ Квинтилиан, рекомендовавший всем крупным политическим деятелям для сбора достаточно полной информации о каком-либо событии поставить перед собой следующие семь ключевых вопросов и получить на них ответы (с помощью коллективного поиска различных «сословий» населения): кто? что? зачем? где? чем? как? и когда?) В этой связи политическим и экономическим властям следовало бы подвергать картезианскому сомнению[9] результаты социологических исследований, проводимых авторитетными «Левада центром», ВЦИОМом и другими центрами. По данным одного из самых «свежих» социологических опросов, 52% жителей страны не испытывают беспокойства ни в связи с ростом цен, ни в связи с падением курса рубля, ни в связи с другими негативными явлениями сегодняшнего дня. [11]. В чём проблема? Либо не в порядке с социологией, адепты[10] которой не прочь «подыграть» властям, полагая разумным не «выставлять напоказ бедность нашей жизни и наше грустное несовершенство» (Н. Гоголь). А если с социологией в порядке, то, по-видимому, не в порядке с российским трудовым народом, с его отлитым в свинце «иммунитетом к неприятностям». Однако народ следовал бы дезагрегировать по критерию полученных ответов на корректно поставленные вопросы Квинтилиана, то есть следовало бы узнать самое главное — кто (по полу, возрасту, социальным формальным и неформальным ресурсам, личным качествам, социальному статусу и др.), где, как и когда оценивает события турбулентного периода в жизни российского государства. Более года назад, когда ещё только набирали обороты неконтролируемый рост цен и обнищание большинства населения, ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) отмечал нарастающую тревогу опрошенных по поводу возможной перспективы пополнить ряды бедных или нищих. Трудно понять, в каком случае на основе результатов социологических опросов делаются нужные обобщения (выводы), а в каком — правильные[11]. В понимании успехов и деприваций в жизни российского народа — большая польза от рефлексии и диалога на дискуссионных площадках, занятых ныне телевизионными проектами, мало волнующими или вообще безразличными для большинства людей. Телевидение, как мы уже отмечали [14], превратилось по существу в выгодный, высокодоходный промысел для ведущих многих бездарных и метафизических проектов и для «СМИ-товских властей». Вместо кругло-суточного канала «Русские детективы» следовало бы учредить канал «Русская бедность», или «Анатомия русской бедности» как площадки для адекватной оценки соответствующей ситуации в стране и принятия реализуемых на практике решений. Граждане России обеспокоены уровнем бедности, неравенством доходов и возможностей, глубоким имущественным расслоением, ростом цен, коррупцией, проблемами ЖКХ, но не рейтингами глав государств, не результатами рассуждений политиков, экономистов и политологов по поводу возможных сценариев развития событий в Украине (переливающих из «пустого в порожнее» и из «порожнего в пустое» ежедневно на нескольких каналах), на Ближнем Востоке, и не проблемами российской богемы. Люди должны видеть выражение лица участников дискурса — чиновников, учёных, общественных деятелей, их интонацию, язык жестов и т. д. Государство должно действовать на этих площадках проактивно, публично отслеживая и инициируя преобразование в жизни людей, уровень и качество которой измерить чрезвычайно сложно. Признание сложности оценки качества жизни (эта задача сложнее, чем та, которая решается с помощью числовых значений индекса человеческого развития (ИЧР), который в любом случае служит лишь для оценки текущего благосостояния и свобод), — отмечает А. Сен в своем эссе «Каково быть человеческим существом», — определяет -решающую роль общественного обсуждения, без которого невозможно оценить значение разнообразных элементов благосостояния и свобод людей. «Где именно жмут туфли, знает только тот, кто их носит, но принятие решений, позволяющих устранить узкие места, нельзя добиться без того, чтобы дать людям право высказаться по их поводу и создать широкие возможности для общественного обсуждения» [4, с. 24]. Необходим постоянный диалог с населением, имеющим по умолчанию право влияния на осуществление государственной политики, на обсуждение назревших проблем в жизни между собой и с теми государственными служащими, которые осуществляют политику. Практики делиберации (рассуждений, обсуждений) могут оказаться действенным инструментом (средством) познания реального положения дел в области искоренения нищеты, сокращения неравенства в пространстве доходов и возможностей, и последующего принятия адекватных решений. Речь идет о практиках конструктивных, глубоко продуманных, профессионально подготовленных с грамотным и ответственным использованием механизма аутсорсинга. Приведем пример не очень удачного, на наш взгляд, дискурса на телепроекте «Право голоса» (2 декабря 2016 года) по поводу выявления наиболее приоритетных ценностей из двух заявленных – «Бедность и величие». Оставим в стороне сам процесс обсуждения и его основную доминанту, а акцентируем внимание на ответах на поставленный вопрос телезрителям. Выбравших «бедность» (необходимость повышения заработной платы) оказалось всего 39%, а «величие» (авторитет государства, страны) – 61%. В итоге получается, что все телезрители проголосовали за усиление, укрепление «величия» страны, только для одних это означает рост заработной платы, а для других (похоже, не испытывающих материального достатка) усиление авторитета, величия страны, поскольку, «величавость» страны идентифицируется не только и не столько с достижением солидного военно- промышленного потенциала, с ее огромной территорией, сколько с продолжительностью жизни населения, его уровнем жизни (а Россия занимает по этому показателю 61-ое место из 142 и расположена между Шри-Ланкой и Вьетнамом), с морально нравственным компонентом качества жизни (это, кстати, доминирующий компонент качества жизни населения стран нордической модели). В заключении отметим, что оснований для повышения градуса надежд на преодоление бедности в России в ближайшее время не предвидится. Власти демонстрируют чистой воды маниловщину, когда, с одной стороны, декларируется особое озабоченность о людях, особенно социально слабо защищенных, а с другой стороны за их счет наращиваются фискальные доходы [12]: изымается средства населения через повышение тарифов ЖКХ, автострахования, широкомасштабных акцизов, платы за капитальный ремонт в условиях неукротимого роста цен. Все это, конечно же, безнравственно и, следовательно, неразумно («Все, что против разума – безобразно» — Гораций). Чтобы преодолеть «жесточайшее равнодушие к народу со времен нечаянно свершившейся революции 1917 года» (И.Бунин), погасить социальное напряжение, потенциальные протестные настроения необходимо принять срочные кардинальные меры по сокращению бедности населения (имеющиеся в стране, в том числе и не освоенные деньги, необходимо направлять не на бюджетное финансирование политических партий, не на увеличение сверхдоходов топ-менеджеров государственных корпораций, а на поддержку населения). Разновекторная направленность доходов и цен (инфляции) может обернуться бедой: Жизнь ежедневно дороже, Деньги трудней между тем, Чем это кончится, Боже!, Чем это кончится, чем? Н.Некрасов.
[1] Нельзя отделить выгоду, пользу от нравственной красоты, инструментальное значение которой заключается в той же выгоде, пользе для развития и совершенствования рода человеческого. Выгода, польза является таковыми тогда, и только тогда, когда их квинтэссенцией выступают морально-этические императивы. [2] Кто хочет пребывать в благополучии, тот должен научиться жить в нужде» — Плутарх. [3] «Если бы все жили в благополучных условиях, то мир скоро обезлюдил бы» — С.Ленг. [4] «Есть что-то красивое, — говорит Эпикур, — в бедности, довольной своим положением. Но это уже не бедность, если при этом человек доволен. Кто уживается с бедностью, тот богат»- Сенека.
[5] « Народ молчит по патриотическим причинам. Не хочет портить всеобщее веселье»- Александр Баляк [6] «Человеку, у которого нет денег, трудно оставаться порядочным» — Бенджамин Франклин [7] «Трудно жить полной жизнью на пустой желудок» — Дон-Аминадо [8] Так, например, в 2014 году РРостат отметил черту бедности на уровне среднедушевого денежного дохода – 7.915 тыс. рублей, что на 277 рублей ниже официального прожиточного минимума, установленного Правительством РФ на 2 –ой квартал 2014 года. [9] «Все подвергай сомнению» — Р. Декарт [10] «Они все могут, потому что уверены, что могут все» — Вергилий. И, добавим от себя, — в том числе опросы под заказ. [11] «Как часто мы делаем нужные выводы вместо того, чтобы сделать правильные» -А.Рас. [12] Похоже, что наш народ – это единственная птица, которую можно ощипывать многократно. А перманентное ощипывание народа напоминает известную басню о том, как лев делил «поровну» добычу между своими товарищами по охоте (И. Крылов «Лев на ловле»): первую часть он берет себе по праву; вторую часть за то, что он царь зверей; третью – за то, что он всех сильней; а к четвертой – кто лапу протянет, тот с места жив не встанет». Библиографический список 1. Гонтмахер Е. Российское население в период экономических трудностей: пределы приспособления // Вопросы экономики, 2014. — №8. – с.140-150. References 1. Gontmakher E. The Russian population in the period of economic difficulties: adaptation limits//Questions of economy, 2014. — No. 8. – page 140-150. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
